Ну и… сложно признаваться, но… наши кочевники. Они же первые будут рыскать по польским территориям, могут и заболеть… И меньше чинить нам проблем в ближайшем будущем. Так как союзники из них пока так себе. Жестоко? А правители из будущего не так думали? Политика — это всегда кровь на руках того, кто хочет что-то изменить. Тот же, кто хочет остаться незапятнанным, провоцирует еще большую кровь в последствии.
— Делайте! — решительно сказал я и показал, тем, что встал, окончание аудиенции.
Пусть уходит, а то передумаю.
Исфахан
24 марта 1609 года
Абдаллафиф Аль Дарьюш был сильно удивлен, когда в феврале прибыл вестник от шаха Аббаса с требованием, чтобы он, Аль Дарьюш срочно прибыл в Исфахан с итогами посольства. Сам посол, как было ранее уговорено, собирался отправится на родину не ранее, чем вскроются реки и речные путешествия станут более безопасными.
Абдаллафиф Аль Дарьюш был преисполнен удовлетворением от своей миссии. У посла уже были готовы все отчеты, переведены с русского языка все предложения, получены богатые дары от русского государя. Так что он был готов отправляться к своему повелителю, но ждал только благоприятной погоды.
Дорога оказалась сложной, по крайней мере до Самары. Пришлось идти на санях, после выжидать неделю, чтобы пересесть на корабли. Трижды судна ловили большие дрейфующие льдины на Волге, но все обошлось без серьезных поломок, тем более потерей кораблей. Государь, Димитрий Иоаннович, узнав о необходимости быстро отправляться Абдаллафифу Аль Дарьюшу, повелел своим воеводам сделать все, что только можно, чтобы посольство меньше чувствовало неудобств на своем пути. Посольство неудобства ощутило, но без помощи от царя их было бы сильно больше.
По прибытию в Персию, первым делом, Абдаллафиф Аль Дарьюш встретился с купцами, с которыми имел отношения род Дарьюш. Немало чего посол вез и для собственных нужд. Назначение посла в страну, которая ищет добрососедства — это очень выгодное дело, позволяющее, при использовании своего положения, чуточку поправить дела угасающего рода. Особенно, если посол едет из России.
Оказалось, что в этой стране очень развито ремесло, особенно удивительные вещи делали стекольщики. Была там и удивительного качества необычная мебель, которая должна будет прибыть в Персию позже, купец Мартынов обещал доставить.
И вот они — преференции посольства, когда Абдаллафифу Аль Дарьюшу продали изделия из стекла, которые еще нигде, даже в самой России, не продаются. Уже на перепродаже зеркал, художественных произведений из хрусталя, посол сможет сильно заработать. Конечно, сам он этого делать не будет, но есть же купцы, которые сотрудничают с родом, вот им на реализацию и будут сданы товары.
Очередное удивление испытал Абдаллафиф Аль Дарьюш, когда его, остановившегося в небольшом городке лишь на три дня, чтобы решить насущные вопросы рода, поторопили вестовые из дворца шаха Аббаса. Никогда ранее шах так не спешил с делами. Чтобы попасть к великому, порой, можно было ждать месяцами. Тут же предстояло двигаться без промедления.
Через четыре дня Абдаллафиф Аль Дарьюш уже стоял склонившись в приемном зале своего шаха. Тот факт, что вернувшегося посла принимали в тронной комнате, говорило, что опалы не будет. Напротив, Абдаллафиф Аль Дарьюш может рассчитывать на благосклонность повелителя. И это сильно образовало болезненное сердце пожилого посла.
Аббас не проронил ни одного слова, пока Абдаллафиф Аль Дарьюш исполнял нужные поклоны, молчал правитель и когда в зал стали заносить ларцы и сундуки с дарами от русского царя. Но не смог смолчать шах, когда увидел, что именно ему даровали.
— Мне докладывали, что русские живут не богато, что ткани, которые у нас носят многие, в России могут позволить себе лишь приближенные царя. Но как объяснить все это богатство? У моего… — Аббас замялся, не желая произносить слово «брата».
То, что воцарение Димитрия Иоанновича весьма спорный момент, Аббасу докладывали. Не только посольство собирало информацию о северном партнере. Многое можно услышать даже в Астрахани на улицах и в общении с русскими купцами. И пусть сейчас, в этот момент Димитрий признанный государь, но измениться может многое. И тогда Аббасу будет уроном чести, что он назвал Димитрия «братом». Впрочем, глядя на подарки, зная последние новости, не так уж и претило считать русского царя почти ровней.
— Русские крестьяне живут бедно, но в городах уже не так много нищих. Их рынки малы, в сравнении с нашими базарами, но там есть многое, особенно еда. Воины их так же разные, но я встречал больше в хорошей броне и при добром оружии, — Абдаллафиф Аль Дарьюш замолчал, ожидая вопросов от господина.
Аббас ходил вдоль выставленных сундуков с мехами и поглаживал некоторые шкурки. Русский государь подарил своему коллеге лучших соболей. В Персии сильно ценился мех, несмотря на то, что страна находилась сильно южнее России. Все равно и тут случались холода, особенно по ночам в зимнее время. Ну и мех — это статус.
— А это что? — Аббас взял в руки красивый букет из роз, вырезанный из хрусталя. — Это стекло?
— Хрусталь, повелитель! — ответил Абдаллафиф Аль Дарьюш, но не стал объяснять, что это не горный хрусталь, а тот, который в России научились делать.
— Занятно. Они купили у европейцев зеркала, чтобы мне подарить? И все же у русского царя дела плохи, если он дарит то, чего в его стране нет! — Аббасу сильно хотелось узнать, что в России дела обстоят плохо, наверное, чтобы потешить свое самолюбие.
— Мой повелитель, их делают в России. Там есть мастера из Европы, — отвечал посол.
Шах только хмыкнул. Его ремесленники производить подобное не могут.
— Дары я принимаю. Они достойны, чтобы я передарил их своим женам, — все-таки шах Аббас съязвил в сторону русского царя.
Кидая пренебрежительные взгляды на многочисленные сундуки и ларцы, заполнившие приемный зал, шах направился к своему трону, на который сел и изобразил надменность. Слуги споро стали выносить дары от русского царя. А, после, Аббас махнул рукой, чтобы ушли и все остальные, кроме только посла.
Абдаллафиф Аль Дарьюш напрягся. Такой чести ни он, никто иной, из ныне живущих членов рода, не удостаивался. Звездный час настал для пожилого чиновника. Это тот случай, после которого многие заходят поговорить в Дарьюшем и нанести визит, чтобы выразить свое почтение. Строго все при дворе шаха и разговор наедине — это знак особой благосклонности.
— Скажи мне, сколь много воинов у царя и насколько они хороши! — повелел шах.
— Мой повелитель, — Абдаллафиф Аль Дарьюш поклонился. — Я видел, как учат русские своих воинов. Царь брал меня на учения его стражи. Это войско, достойное турецких янычаров, даже сильнее и организованнее их.
— И сильнее моих воинов? — с ухмылкой спросил Аббас.
— Нет, конечно. Твои воины, повелитель… — посол начал было строить витиеватую фразу, но был перебит шахом.
— У меня есть те, кто скажет о моем величии и сделают это более красиво, чем не то способен ты. Старик, говори только правду! Думаю я, что Россия слишком усиливается. Вот и хочу от тебя услышать, так ли это, — строго говорил Аббас.
— Мой повелитель! Я не знал, как было в России раньше. Многие говорят, что сильно хуже и русские проигрывали свои воины и от голода умирали тысячи подданных царя. Этой зимой, а в России зима суровая, умерло сильно меньше людей, а царские склады полные зерна и другой еды, — Абдаллафиф Аль Дарьюш поклонился.
— Они готовы к войне со своим соседом? — задал очередной вопрос шах.
— Думаю, что готовы. И война уже идет. Русские заняли польскую крепость «Полотаск», много воинов устремились на Запад, более сотни пушек, — вновь поклон от посла.
Такой жест мог означать, что Абдаллафиф Аль Дарьюш ответил на вопрос. Все знали, что Аббас не может долго слушать о подробностях. После шаху прочитают доклады, может еще раз вызовут на разговор, но посол и так немало времени забрал у повелителя, а хотелось бы еще больше.
