— Позволено ли мне будет преподнести дары от моего шаха, а после и от себя лично? — перевел вопрос Абдулсалама переводчик.

Кстати, у нас, в Царевой школе, открылось отделение персидской словесности. Там усиленно изучается не только персидский язык, но и культура, особенности верований, обычаев, экономика и политика. Политико-экономические сношения наших стран предполагают изучение друг друга.

— Я буду рад принять дары от своего брата великого шаха Аббаса, — произнес я своего рода ритуальную фразу.

Подарки я люблю, это всегда хорошо, тем более, что сам преподносил шаху весьма ценные дары. Не я, конечно, а Татищев, не за деньги казны, а за средства все того же Михаила Игнатьевича, но все, что делают мои подданные — это моя заслуга. Тогда Татищев был в штрафниках и откупался, или вовсе, выкупал свою жизнь.

Не скажу, что подарки были наголову выше и ценнее того, что мы успели уже подарить шаху, но, в целом, все было достойно. Пятьдесят тюков шелковой ткани разных цветов; ковры, как шерстяные, так и шелковые; шерстяные ткани; сто коней, среди которых были и ахалкетинцы и чистокровные арабские скакуны; дорогой доспех на мое небольшое, но гордое тельце. Были и какие-то серебряные предметы. Так что достойно, что говорило о большой спешке в деле заключения военного союза.

— Еще, государь-император, во дворе твоего дворца стоят чудные звери, которых так же дарит тебе мой шах, — продолжал осыпать меня благодатями посол.

Зверями я заинтересовался. В голову сразу же пришла идея создать первый в мире зоопарк. Львы у меня есть, леопард, одна штука, имеется, тигр, две штуки. Да много кто есть. Вот и два слона появится, о чем сообщил посол. Они прибудут позже из-за сложностей доставки. Так что Москва может заиметь свою изюминку — зоопарк [герой ошибается. Зоопарки были уже известны с древности, пусть в Европе пока еще не распространены. А ближайший по географии был в Троках — в Великом княжестве Литовском].

— Чего ждет от меня мой брат, шах Аббас? — спросил я.

Я уже знал, чего главный перс от меня ждет, но хотел, чтобы просьбы прозвучали в присутствии бояр.

— Тридцать тысяч войска, с пушками, тяжелой кавалерией по примеру польских гусар, а так же казаков и иных конных, — перевел переводчик.

— Что-то многого хочет шах, — проявил свое нетерпение Дмитрий Пожарский.

Однако, князь выразил всеобщее мнение.

— Прошу уважаемого посла подождать нашего ответа! — сказал я, начиная дебаты.

Нужно было дать боярам вволю поспорить. У меня не такая нервная Дума, чтобы ее члены вцепились друг другу в бороды, но вот поспорить любят и тут. А я посмотрю на союзы, предпочтения, симпатии.

— Все? — усмехнулся я, когда особо ярые спорщики утомились. — А теперь по делу. Скажи, головной воевода, а сколько мы могли бы перебросить войск в Картли?

Скопин-Шуйский степенно встал со своего мягкого стула, одернул кафтан, и сказал:

— Без особливого ущерба для нас, это три полка нового строя, три старого строя, два полка армян и еще пять тысяч казаков, — назвал цифры Михаил Васильевич.

Такие цифры уже давно обсуждались, как и состав. Армяне должны показать себя, они, в принципе, были задействованы и в битве с крымскими татарами и на юге польских украин, но главная цель таких полков — противостояние туркам. Своего рода, мы, как и армянская диаспора, старались создать убийц янычар. Конечно, османы воспитывают своих лучших воинов с самого детства и очень основательно, армяне в профессионализме не сравнятся с янычарами. Вот только, смею надеяться, у нас немного необычная система военной подготовки, да и в армянские полки не берут людей, не имеющих понимания военной службы.

— Государь-император? — спросил дозволения говорить Татищев, а получив от меня разрешающий жест, продолжил. — Первое, что нужно сделать, так замириться с людьми в горах. Второе, лучше брать больше казаков, но не башкир. Вот калмыков взять нужно. Тут вопросы веры. Ну и уже сейчас нужно собирать еду и корм для коней и отправлять под охраной. Там сложно будет прокормиться. Картли бедная страна, не сможет она прокормить и десяти тысяч иных людей.

— Это хорошо, что ты понимаешь это, Михаил Игнатьевич. Тебе и наладить все нужное и уже нынче же. Ты отправишься с войском, как государев человек, чтобы навести отношения со всеми в тех краях, а, если будут наши и персидские поражения, договариваться с османами. Но главное — наладить подвоз всего необходимого. Командующим русскими войсками я назначаю Волынского Степана Ивановича, вторым воеводой и казачьим атаманом пойдет Иван Заруцкий. Еще пусть Аббас сам закупит в Индии селитру и дарует ее нам. Очень много пороха понадобится и мы не восстановили запасы. Надеяться же на помощь в снеди и корма животным на персов я не желаю.

С моим предложением все согласились. Были некоторое бурчание по поводу местничества при назначениях, но слабенько. Думал у Шеина заиграет самолюбие, но, нет, смолчал. Что, на самом деле, странновато. Ну да он здесь, а в Смоленск отправилась целая ревизионная комиссия, чтобы посмотреть хозяйственную деятельность смоленского воеводы Шеина. А еще это в его воеводстве будет важнейшее производство, и он, кроме меня и Луки, единственный, кто знает о том. Но уже скоро, через пару часов, узнают и остальные.

— И все же мы можем надорваться, — сказал приказной боярин Василий Петрович Головин, отвечающий за экономику и финансы.

— Не надорвемся, — с уверенностью сказал я. — Столько работали, сколько сделали, чтобы надорваться? Не бывать такому!

На самом деле, зная, что в иной истории эта турецко-персидская война, закончилась пшиком, хотя подразумевалась масштабной и кровопролитной, я не особо беспокоился. Тем более, что это наш не единственный театр военных действий с Османской империей. Планируется еще одна дерзкая и масштабная операция, даже две.

Строятся две сотни чаек, две сотни стругов, апробируются новые корабельные орудия. Впереди Синоп и Трапезунд, при чем одновременные атаки. Командовать тут будут Петр Сагайдачный и Иван Болотников. Сейчас именно они и готовят всю материальную базу, чтобы не только пошалить, но и вынести из этих городов все, что только можно.

Туркам будет не до прямой войны с нами, по крайней мере, в ближайшее время. У них сильно увеличивается логистическое плечо после потери Крыма в качестве вассала. Морем можно доставлять, но и это опасно. Москитный флот казаков научился справляться с грузными турецкими галерами.

Прямо тут и сейчас и был подписан союзный договор с Персией. Мы будем вводить свои войска в Картли и Кахетию, но оставляем за собой право принимать оперативные решение в ходе вероятной войны.

— А что, если визиря Куюджу Мурад-пашу убить? — нерешительно спросил Захарий Ляпунов.

Вообще такие вопросы не обсуждаются на Боярской Думе, но я все равно решил ответить.

— Надо, и убьем, Захарий Петрович, — сказал я, обводя всех своим грозным взглядом.

Ксения говорит, что у меня, наконец, начало получаться смотреть «царственным взором».

Всем хорош Захарий, но как у него выбить привычку брякать невпопад, да всегда так, что и меня подставляет? Нормально для царя казнить людей, вполне укладывается в голову и убийство на войне, хоть мирного, хоть военного, а вот отчего-то осуждается ликвидация монархов, как и знатнейших вельмож. Да и вообще такие дела должны делаться в тишине.

— Второй вопрос… — по моему знаку Лука стал зачитывать письмо от датского короля Кристиана IV.

Все просто: мы должны воевать со Шведами, а за это нам будут всегда открыты Датские проливы. При том, король уверяет, что способен самостоятельно, без особых усилий, разгромить шведов. Сам себе противоречит.

Первым высказался Семен Васильевич Головин — его епархия и направление.

— Нельзя нам ввязываться в войну со Швецией, Дания далече, шведы рядом, торговать нужно, — кратко изложил свою позицию мой «министр иностранных дел».

Против войны был и тот, кто, по идее, только за войну и должен ратовать — Скопин-Шуйский.