Едва переступив порог, Якур мгновенно оценил обстановку – заметив лежащего на полу парня, сходу определил его состояние.

– Мертвяк тут у вас! – воскликнул он, целуя Тильду в щеку. – Да не один! – добавил, увидев выглянувшую из комнаты Дашку и, вручая Алине пакет с продуктами, с вежливой улыбкой похвалил ее платье: – Очень красивое!

– Это занавеска из ванной, Алине совсем нечего надеть, – сообщила Тильда, глядя на друга с радостью и надеждой. – Все ее вещи и вещи родителей заражены какими-то мистическими червями, непонятно откуда взявшимися. Дашка хотела их сжечь, но мы не дали, и она решила их замочить. Можно червей как-то по-другому удалить, чтобы не испортить одежду?

– Мне кажется, прежде надо заняться мертвяками, – возразил Якур, сдвигая к переносице густые черные брови. Его скуластое смуглое лицо с загрубевшей под северными ветрами кожей сделалось сосредоточенным. – Те, кому они служат, могут прямо сейчас видеть нас их глазами. Попробуем избавиться от ненужных наблюдателей.

Глядя, как друг извлекает из дорожной сумки свои шаманские сокровища, Тильда отметила, что он очень повзрослел и окреп, хотя с момента их последней встречи в Ныдинской больнице не прошло и полгода. Тогда лишь благодаря ему спасатели нашли вход в подземелье, куда он спустился совсем один, не дожидаясь помощи, вооруженный только санквылтапом – струнным музыкальным инструментом, и отцовским охотничьим ножом, в магическую силу которого свято верил. С помощью этих вещей он собирался победить подземного демона и впоследствии уверял, что это ему удалось. Раньше Тильда скептически относилась к такому его убеждению и больше склонялась к версии спасателей, считавших, что парень всего лишь вспугнул птиц. Теперь же спасателей вызвать было нельзя, ведь никто не поверит, что Женька превратился в паука. Оставалось надеяться на шаманское мастерство ее северного друга. Ведь он справился тогда, спас ее и многих других узников подземелья, его оберег помог встать на ноги Женьке. Может быть, Якур и теперь найдет способ вернуть ее брата, спасти Дашку, помочь Алине? По крайней мере, вид у друга был очень самоуверенный.

Для проведения обряда изгнания злых духов единогласно выбрали гостиную, как самую просторную комнату. Мебель сдвинули в одну сторону, а все остальное пространство на полу занял ритуальный круг: Якур начертил его куском древесного угля прямо на светло-бежевом паркете.

– Смоется, – успокоил он возмущенно вскинувшую брови Алину, маячившую у него за спиной с толстым ломтем колбасы в руке, – с тех пор, как в доме появилась еда, она не переставала жевать.

Когда линия показалась Якуру достаточно жирной, он принялся раскладывать вдоль нее разносортные пестрые штуковины: ленточки с пластмассовыми бусинами, птичьи перья – единичные и связанные в пучки, какие-то деревяшки, кусочки шерсти и еще массу неопределенной всячины. Тильда с сомнением наблюдала за ритуальными приготовлениями, а в голове крутилось насмешливое: «Детский сад». Она хотела было спросить у Якура, способен ли его дар шамана воздействовать на демонов иных рас, не относящихся к ханты и вообще к северным народам (она подозревала, что в Дашку вселилось нечто восточное, хотя сама себе не могла объяснить, с чего это взяла), но друг неожиданно вышел из комнаты, долго возился в ванной, чем-то там шуршал и гремел, а когда вернулся, Тильда чуть не завопила от ужаса. Хотя она имела представление о внешнем виде шаманов, но такое страшилище увидеть никак не ожидала.

Алина подавилась колбасой и закашлялась, а Дашка как-то вся обмякла и съежилась. В прихожей протяжно замычал связанный парень с заклеенным скотчем ртом. Тильда отступила в сторону, давая дорогу конусообразному существу в черной маске, видневшейся под завесой черных веревочных косичек. Широкий и плотный черный балахон, весь в мелких колокольчиках, дребезжал при каждом движении, как связка пустых консервных банок. Край балахона шуршал о паркет, полностью скрывая обувь, отчего казалось, что шаман ползет, как улитка. В руках он торжественно нес большой бубен из грязно-желтой кожи и нечто, похожее на связку капканов, или на чудовищные «погремушки», какими могли бы развлекать своих детей кровожадные дикари из племени людоедов.

Предстоящий ритуал сразу перестал казаться Тильде детской забавой. По ее мнению, теперь Якур выглядел страшнее любого демона. Тильда заглянула ему в глаза, скрытые в узких прорезях маски, в них сиял черный огонь. Сомнений в том, что перед ней Якур, быть не могло, но такого Якура она не знала.

Шаман достиг центра круга, остановился и без предупреждения ударил в бубен связкой «погремушек».

БАМММ! – мощный гул прокатился по комнате, врезался в стены и отхлынул назад, сотрясая пространство. Тильде показалось, что внутри у нее тоже все задрожало: и мозг, и сердце, и душа.

БАМММ! – второй удар прозвучал еще мощнее. Из кухни, зачем-то пригибаясь, как плохой актер в киношной перестрелке, вышла Алина и остановилась в проеме двери. Наверное, ее брови прежде никогда не взлетали так высоко. Дашка, стоявшая в прихожей рядом с очнувшимся пленником, попятилась и прислонилась спиной к стене.

БАМММ! – перепонки в ушах Тильды достигли предела своих возможностей, в голове загудело.

Шаман затрясся, затопал и закричал, громко, хрипло и раздражающе. Гортанный рык залпами вылетал из его горла в такт ударам бубна, балахон заходил ходуном, дополняя жуткий ансамбль дребезжанием колокольчиков, дробный топот скрытых под тканью ног сотрясал пол и нагромождение мебели у противоположной стены. Тильда прижала ладони к ушам и зажмурилась, а когда спустя секунду открыла глаза, свет в комнате сильно потускнел. Окно за спиной шамана было совсем черным, но Тильда вспомнила, что стемнело на улице уже давно, и освещение давала огромная потолочная люстра. Подумав, что одновременно перегорела бо́льшая часть ламп, она подняла взгляд и не поверила глазам: под люстрой прямо в воздухе, как космонавты в невесомости, плавали Дашка и связанный парень. Они и заслонили свет. Руки и ноги у Дашки были раскинуты в стороны, а парень извивался червяком и вращался, как кроличья тушка на вертеле. Оба испуганно таращились вниз и хватали воздух ртом, не издавая ни звука. Но, может быть, они и кричали, просто их крики тонули в невообразимом шуме, который производил шаман.

Алина вцепилась в Тильду обеими руками и, прижавшись всем телом, прошептала:

– Ты тоже их видишь? Скажи, что я не сошла с ума.

Тильда накрыла ее губы ладонью, давая понять, что разговоры лучше отложить на потом.

В дверь позвонили, но ни девушки, наблюдавшие за процессом изгнания духов, ни участники этого процесса никак не отреагировали на него. Мелодия звонка не достигала их слуха, растворяясь в какофонии звуков, наполнявших квартиру.

Ритм ударов и криков начал ускоряться, достиг апогея, когда звуки слились воедино, а затем замедлился. Вместе с этим парящие под потолком тела поплыли вниз. В тот миг, когда они коснулись пола, все стихло. Дашка и неизвестный парень оказались внутри круга, перед шаманом. Под потолком над ними темнели два больших пятна, похожие на тени, но это явно было что-то другое, клубящееся и объемное, вроде крошечных грозовых туч. От каждого пятна к приземлившимся парню и девушке тянулось по темной полосе, словно пятна были привязаны к ним.

У Дашки вырвался вздох облегчения, на лице появилось осмысленное выражение, а волосы прямо на глазах посветлели и свернулись в кудряшки. Парень жалобно замычал и поднял перед собой связанные руки, взглядом умоляя освободить его.

Шаман стоял, подняв лицо, скрытое маской, и смотрел на пятна под потолком.

– Мертвоцепь не разорвать, – произнесла Дашка дрожащим голосом. – Но спасибо, мне стало легче. Демон вышел из меня.

Парень снова замычал.

– Думаю, надо дать ему сказать. – Дашка вопросительно посмотрела на шамана. Он кивнул, и она сняла скотч с губ парня.

– О, наконец-то! – выдохнул Дашкин знакомый. – Может, и руки-ноги освободите? Обещаю не кидаться, я снова стал собой!