Рассорившийся с Лили Эванс, опозоренный прилюдно и принявший окончательное роковое решение Северус Снейп летом после сдачи СОВ твёрдо решил закончить детские игры в крутых мальчиков и стать настоящим слугой Тёмного Лорда.
Пуститься в это рискованное предприятие в одиночку было слишком даже для Снейпа. И он подбил Эйвери вместе обратиться за милостью к их кумиру Фабиану Мальсиберу. Не давать же было после этого Снейпу заполучить Чёрную Метку, а самому остаться не у дел?
Так на шестой курс Снейп и Эйвери перешли уже официальными Пожирателями Смерти.
А повторить этот подвиг, невзирая на всеобщее восхищение, отважился впоследствии только Регулус Блэк, и то уже после того, как Эйвери и Снейп покинули Хогвартс. Удостоен этой чести шестикурсник был по той же причине, что и все его на этом поприще предшественники – негоже было оставлять лучшую школу чародейства и волшебства без внутреннего разъедающего элемента.
О том, как Барти Крауч и бедолага Роули в качестве покорного дополнения к нему умолили старшего друга взять их с собой, и о том, как двое четырнадцатилетних подростков стали самыми юными Пожирателями Смерти за всю историю их существования, можно, наверное, и не упоминать.
С Барти Краучем Тёмный Лорд не прогадал – в этом мальчике, казалось, с самого начала сидел сам дьявол. За время своего пребывания в слизеринской шайке он более, чем следовало, проникся гением Тёмного Лорда, его мыслями и его величием. Он был одним из немногих Пожирателей Смерти, кто тогда служил Волдеморту исключительно по идейным соображениям, не руководствуясь никакой личной выгодой, кроме возможности упиваться собственной жестокостью.
Барти Крауча, с лёгкой руки его восторженной наставницы мадам Лестрейндж, стали называть Виртуозом…
Торф Роули давно боялся своего полусумасшедшего друга, но был покорен ему во всём – и это выглядело довольно забавно, потому что Роули был огромным верзилой, а Крауч – крошечным худощавым мальчонкой.
Они едва окончили седьмой курс, когда Волдеморт пал. Барти угодил в Азкабан за страшное преступление. А Роули вздохнул свободно, потому что не успел натворить ничего ужасного, и расплата не коснулась его. Тогда.
После воскрешения Волдеморта Торфу Роули, уважаемому женатому человеку с трёхлетним сыном на руках, пришлось волей-неволей снова надеть мантию Пожирателя Смерти. И ему ещё сильно повезло, что возмездие лишь слегка коснулось его своими когтями.
С тех пор Роули ходит в шестёрках, и место его при Тёмном Лорде весьма и весьма незавидное.
С наступлением Тёмной Революции Торфинн вынужден был отдать подросшего сына в Даркпаверхаус. Где прекрасно знали о бесславной «карьере» родителя гимназиста и его нынешнем никчёмном уделе, из-за чего всячески пеняли этим несчастному мальчишке. Дети – очень жестокий народ.
Нам пора возвращаться из этого небольшого экскурса в прошлое, лишь ещё раз отметив жалкое положение Гэдзерта Роули в гимназии Волдеморта. Почувствовавшие слабину однокурсники травили несчастного почём свет и, оказалось, буквально довели до ручки.
Обо всех этих сложностях жизненного пути старшего и младшего Роули лично Гермиона не имела никакого понятия. Она знала только, что Гэдзерт Роули тихоня и особой популярностью среди гимназистов не пользуется.
И вот аккурат в начале летнего триместра этого заморыша достали в очередной раз – как потом оказалось, на днях Роули прилюдно поклялся именем Мерлина, что скоро все его обидчики исчезнут навсегда и сам он испарится в первую очередь раньше прочих. Над ним, разумеется, посмеялись, да ещё и поколотили в придачу.
Потом мадам Финглхалл припомнила, что доставленный в Целительные Покои Роули, пока она «приводила его в порядок», сжимал челюсти с такой судорожной злобой, что у него треснул передний резец, который пришлось восстанавливать Вяжущей настойкой Азэльмы Глэнс. Тогда целительница не придала этому особого значения.
А через пару дней на уроке зельеварения прогремел грандиозный взрыв, возымевший впечатляющие последствия.
Гэдзерт Роули вывел уникальную формулу – гремучий состав со смешанным эффектом Дезиллюминационного заклинания, Исчезающих чар и Настойки невидимости.
В результате произошедшего инцидента Северус Снейп буквально потерял лицо – заряд Роули попал и на него, так что теперь в гимназии имелся настоящий всадник без головы.
И без лошади.
Да ещё целый класс разнообразных «всадников» – все Огненные Энтузиасты пострадали в большей или меньшей мере. Несколько человек оказались полностью невидимыми, а частично – абсолютно каждый. Но если все пострадавшие жаждали вернуть себе если не прежний, то хоть какой-либо облик, виновник всего этого, получивший наибольшую порцию своего уникального варева, скрылся в неизвестном направлении и с неведомыми целями.
Переполох от всего этого безобразия вышел ужасный. Занятия были отменены. Дырявые, безрукие и безногие Огненные Энтузиасты вели себя по-разному: кто смеялся, кто плакал, кто ругался, перекрикивая всех прочих. Безголовый профессор зельеварения и схватившаяся за голову мадам Финглхалл изо всех сил пытались вывести формулу жидкости, произведшей весь этот бедлам, и найти способ устранить её действие, а остальные тем временем искали пропавшего Роули.
К ночи беглеца всё ещё не нашли, лекарства не придумали, гимназистов в надлежащее состояние не привели. Все уроки в среду в связи с этим были отменены, и Даркпаверхаус продолжал напоминать маггловскую психушку – если, конечно, бывают маггловские психушки с безголовыми и дырявыми пациентами.
– На самом деле это форменный беспредел, – заметил Виктор Крам утром среды в учительской, где после ночного патруля столкнулся с Гермионой (бежавшего Роули всё ещё надеялись найти на территории замка, который быстро окутали чарами после происшествия), – в моё время за такое пороли розгами!
– Телесные наказания в школах запрещены даже у магглов(2), – наставительно сказала Гермиона, заваривая ему чай.
Педсовет школы постановил довольно мягкое покарание для Роули, если его, конечно, вообще отыщут.
– И очень зря, – буркнул Виктор в ответ.
Они были в учительской одни, Гермиона недавно вернулась из лаборатории, где всю ночь работала над формулой антидота с пошедшей бледными пятнами Дэрдрой и безголовым Снейпом, смешно ходившем на одной видимой, а другой невидимой, обутой в шлёпанец и измазанной десятком не сработавших пока составов, ноге.
Теперь Гермиона пришла за справочником по зельеварению и как раз столкнулась с Крамом.
– Эта выборочная гуманность выводит меня из себя! – досадливо ворчал преподаватель лётного мастерства, принимая у неё дымящуюся чашку.
– В каком смысле?
– Только не рассказывай мне о том, что Волдеморт не отыграется за всё это на папаше Роули! – скривился болгарин.
– Зато тот потом накажет Гэдзерта как раз так, как ты хочешь, – не стала отрицать возможность подобного исхода Гермиона.
– Ну, здорово! – совсем обозлился Крам.
– Ты только что ратовал за наказание плетьми, – напомнила леди Малфой, хмыкнув.
– Да ну тебя! – с раздражением отвернулся Виктор. – Одно дело всыпать мальчонке за буянства, и совсем другое – то, что творят прихлебатели Волдеморта!
– Опять начинается, – мгновенно скисла уставшая ведьма.
– Считаешь, Роули-старший отделается плетьми или чем-то похожим? – не отставал вновь закусивший удила собеседник.
– Нет, что ты! Его сожгут живьём на медленном огне вместе со всеми родственниками и соседями, пока сынишка будет в гимназии начищать карнизы и драить котелки!
– А я не удивился бы.
– О, Виктор, хватит делать из mon Pére кровожадное чудовище! – с ноткой отчаяния попросила ведьма. Очень хотелось спать, а следовало возвращаться в лабораторию. Сейчас ей было не до демагогии.
– Зачем делать, всё давно готово, – не отставал упрямый Крам.
– Всякая жестокость моего отца имеет определённые основания, оправданна и для чего-то необходима, – резко отрезала Гермиона. Бессмысленные дебаты с преподавателями полётов, видимо, стали её кармой.
